Чисто русское преступление - Страница 46

– А… – пробормотал Семен и слабо махнул худой рукой.

– Доброе утро, Андрей Александрович. – Елена Ивановна схватила сыщика за рукав и потрясла. – Вы действительно считаете, что Семочка цветет?

– Еще бы так не считать, – пожал плечами Туровский. – Какой богатырь разлеживается, отдыхает! Вставать нужно, показания давать, помогать родному музею.

«Богатырь» шмыгнул носом от теплых, проникновенных слов и непоколебимой веры сыщика в его силы и кивнул.

– Давай, Семен, – наседал Туровский, – рассказывай, как покупал, как начинял... Мы с Еленой Ивановной, – он обнял старушку за плечи и прижал к себе, – ждем не дождемся, когда ты начнешь колоться. То есть рассказывать. Правда, Елена Ивановна?!

– Голубчик, – возмутилась та, – не кажется ли вам, что Сенечке нужно сначала набраться сил?

– Сколько можно набираться? – искренне удивился Туровский. – Да после отравления ядом пару дней отлежался и бегаешь как огурчик!

– Огурцы, Андрей Александрович, не имеют привычки бегать, – недовольно заметила хранительница.

Туровский понял, что следует ввести свой главный козырь, и рассказал Бубенцовой о посещении семейства Купцовых. Странной семейки, как отметил сыщик, с явным подозреваемым! Елена Ивановна сразу воодушевилась, согласилась с сыщиком, что после отравления нужно валяться не больше двух дней. Семен тяжело вздохнул и... округлил глаза, бешено вращая ими по кругу.

– У него что, – забеспокоился Туровский, – начинается базедова болезнь?! Или это из серии про ежика, который с круглыми глазами сидит под кустом? Так вот, о ежиках! Сеня, друг дорогой, кому ты их отдал?!

Семен, не переставая вращать круглыми глазами, промычал что-то.

– Он не помнит, – встревоженно перевела Елена Ивановна.

– Как это не помнит? – изумился Туровский. – Как можно такое не помнить? Я все помню, что кому отдаю. Кстати, Елена Ивановна, я отдавал вам брошюру с текстом «Жития»? Нет еще? Держите, она мне больше не нужна.

Елена Ивановна взяла протянутую книжку и бережно положила ее в свой ридикюль.

– Для полного завершения этого дела мне требуется лишь подтверждение. Семен, признавайтесь, кому вы отдали ежика с пленкой? Зачем вы это сделали?

– За-мы-вод, – пробормотал Семен, мучительно напрягаясь.

Елена Ивановна перевела. Оказалось, что изредка Семен подрабатывал на местном заводе по изготовлению изделий из пластика. Брал работу на дом, возился с изделиями, в большинстве своем ими были игрушки. Семен пытался внести в их образ свежую мысль, за эти мысли ему и платили. На этот раз он «ставил голос» ежам, заодно сделал их передвигающимися.

Туровский хмыкнул. Он видел говорящие игрушки у детей друзей, ни одна из них не чихала. Мысли Семена Бубенцова в этом плане больше походили не на свежий ветер, а на сквозняк.

– Кто взял у тебя ежа? – продолжал допытываться сыщик. – Семен, вспомни!

– Не-мы-пом-мы-ню...

Андрей обреченно опустился на стоявший рядом с кроватью больного стул.

Бубенцов очнулся, но он ничего существенного не помнил! Такого поворота событий Туровский никак не ожидал. Впрочем, если брать во внимание всесильный закон подлости, то странно было бы рассчитывать на что-то полезное. Одна деталь головоломки упорно не вставала на место, без нее у сыщика не было доказательств. Конечно, можно было надеяться на то, что в скором времени Семену станет еще лучше, он вспомнит, кто забрал у него ежа. А если не вспомнит? Или это время наступит не так скоро, как бы Туровскому хотелось? Вдруг придется, дожидаясь воспоминаний Бубенцова, поселиться в этом маленьком городке?! Ужас. Ни за что. Лучше он распутает это ограбление музея без Семена. Но как? Нужно думать.

Думать в больнице было невозможно, потому что к Бубенцову пришла Светлана. Сыщик прекрасно видел, что их отношения налаживаются день ото дня с доброго попустительства Бубенцовой-старшей. Он отошел к окну, освобождая место для девушки, и принялся за ней наблюдать. В его версии ей было отведено особое место.

Светлана щебетала, как птичка, выпущенная на свободу после долгих лет заточения. Окружая говорливой заботой больного, она одновременно выставляла на его тумбочку многочисленные баночки и тарелочки. Елена Ивановна радовалась, заставляла Светлану забрать все обратно, так как Семочка сидит на строжайшей диете. Светлана замечала, что, судя по внешнему виду, Семену строжайшая диета вредна так же, как и отравление ядом. Женщины, мило споря над постелью довольного болящего, не обращали внимания на сыщика, когда он внезапно вкрадчиво спросил:

– Светлана, вы приходили в тот роковой день к Семену с книгами. Что показалось вам странным?

– Запах в комнате был непривычный. Как будто кто-то траву скосил, потом налил на нее грибного супа и закидал мандаринами. Ах, – повернулась к нему девушка, – это вы! Доброе утро, Андрей Александрович! Знаете, а меня больше не преследуют. Даже кажется, что слежка мне привиделась.

– Замечательно, – усмехнулся Туровский, – что-то в этом роде я и предполагал.

– Всем привет!

На пороге показались цветы, их было много, целая охапка. Своей земной красотой они заслоняли лицо вошедшего и кричали об искренней радости. Именно кричали, так как большей частью среди них были ветки сирени. Розы, если бы они там были, не кричали, а торжественно заявляли бы о празднике.

– Узнал, голубушка, Елена Ивановна, какая у вас радость! Внук ожил! – Антон Капитонович Чур подскочил к Бубенцовой и сунул ей охапку цветов. – Воскрес из небытия, можно сказать! Молодец!

– Мы-да-мы-уж, – пробормотал Семен, не зная, как реагировать на собственное воскрешение. Неужели он это сделал? Тогда действительно молодец.